Ещё недвижно Габсбурги царят.
Воскресный бюргер нежится на травке.
Но, подползая, дышит в ноздри Кафке
чуть сладковатый бухенвальдский смрад…
Бенгальский блеск рождественских открыток:
два гномика, декабрьский ватный лес.
Размеренные механизмы пыток.
П о г о н я. П р е в р а щ е н и е. П р о ц е с с…
Видения, похожие на бред
сомнамбулы, бредущей по карнизам, –
бред, полный неожиданных примет
того, что позже назовут – фашизм…
Ещё над миром ангелы парят.
Разит корицей в бакалейной лавке…
Но, подползая, смотрит в душу Кафке
из дымной бездны бухенвальдский ад.
И в душных клубах – чёрных и кручёных –
трепещет потрясённая душа,
готовая безгласно, обречённо
подставить выю под удар ножа…
Ещё – не срок, и быт спокойный тучен.
Рассвет невнятно брезжит вдалеке...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Идёт по Вацлавской двадцатилетний Фучик,
слова листовок стиснувши в руке…
